КАЗАКИ КРАЙНЕГО СЕВЕРА
заметки по истории казачества
Возрождение казачества,
которое началось в 90-е годы прошлого века, вызывает у некоторой части
населения России неадекватную реакцию, схожую с той, которая была присуща
жителям Российской империи в 1860 году. Именно тогда разгорелась жаркая
дискуссия о реформах. Был выдвинут лозунг о том, что "роль и задача казачества
уже окончены”, поскольку закончилась Кавказская война.
К пропаганде против
казачества тогда широко подключилась пресса. Газеты писали, что в структуры
армий "современного” европейского государства не вписывается "архаичное”
казачество. Так, в либеральной газете "Голос” заявлялось о том, следует ли
вообще поднимать вопрос о «благоустройстве» казачества и соответствующих
расходах, если спорным является необходимость «самого существования этих
Войск», поскольку их «силы» и «боевые качества» «не могут быть совершенны».
Риторические сказки об
архаичности казачества слышны и сейчас, особенно после 70 лет борьбы с
казачеством в прошлом веке, вытравливанием его из исторической памяти русского народа,
а особенно о казачестве на Крайнем Севере.
Однако, история России,
несмотря на многочисленные попытки скрыть истину или исказить события и факты
прошлых лет, предоставляет возможность любому мало-мальски грамотному человеку
создать свое представление о казачестве в целом и о казачестве Крайнего Севера.
Будем приводить только
документальные факты о казачестве Крайнего Севера. «Уставная грамота
Соловецкого монастырского собора крестьянам Умбской волости» от 28 мая 1591
года содержит небольшой фрагмент:
«Да у которых крестьян учнут
жити казаки, и с тех казаков имати
казацкое смотря по человеку, по алтыну и по десяти денег».
В опубликованном в 1951 году
М. Н. Тихомировым "Соловецком летописце” второй половины XVI века
рассказывается следующее:
«13 августа 1591 года
"приходили свийские немецкие люди на Мурманское морс х Кольскому острогу
Туломою рекою в малых судах, воеводька Ганш Лерсон, а с ним заморских и
каенских немец 1200 человек. И за два часа до вечера приступали к острогу с
приметом и зажигати, и зажгли две башни, Егорьевскую башню да Покровскую, и на
острогу против их выласки были многажды, и дело было с ними до пяти часов ночи.
И божиею милостью и государевым счастием ис Кольского острогу в приступех из
наряду и на выласках побили и ранили 215
человек. И отшед немцы от острогу на остров, на Туломе реке, стояли три дня и
три ночи и пошли в свою землю Туломою рекою во вторник на утренней зоре. А в
Кольском остроге был государев воевода Володимер Федорович Загрязской, а с ним
людей колских стрелцов 30 человек да иногородцов торговых людей и Кольских
жильцов и казаков всякого человека
1700 человек, а в остроге и на выласках и в приступех убили немцы осадных людей
25 человек да ранили 35 человек”.
И так, за 1591 году два
летописных источника содержат сведения о том, что на территории нынешней
Мурманской области казаки отмечены, по крайней мере, в Кольском остроге и
Умбской волости.
«Жалованная несудимая грамота
Кандалакскому Богородицкому монастырю» от 20 мая 1615 года предусматривает:
«а которые казачки тутошные и прихожие вперед
учнут в Кандалашской волости дворы свои ставити, и тех дворовых новых бобылков
Кандалашского монастыря игумену и старцом с нашими Кандадашскими тяглыми
крестьяны делити пополам, а тех бобылей, которые приписаны к Кандалашскому
монастырю, велел их ведати и судити Кандалашского монастыря игумену с братьею,
а нашим Кандалашским крестьяном в тех бобылей вступать и в Кандалашскую волость
ни во что имати с них не велел».
Таким образом, в 1615 году казаки
отмечены уже и в Кандалашской волости,
причем в качестве постоянного («тутошные») населения.
Наиболее интересна «Жалованная
грамота Кольскому Печенскому монастырю на земли, рыбные ловли, соляные варницы
и другия удья» от 15 июня 1675 года, которая содержит в себе следующие
сведения:
- «И с тех их со всех рыбных
промыслов, и с дворов, и с варниц и со всяких промыслов, которые в той
жалованной грамоте написаны, и с лодей, которые приходят в монастырь и к
варницам по соль и привозят в монастырь и в усолья всякие хлебные запасы, и с лодейных казаков поголовного и явки, в
Кольском остроге и волости в Кандалакше и во всех Поморских волостях, и с
звериных ловель и луковые пошлины, с монастыря и с их крестьян, с крещеных
Лопарей, и с казаков, которые живут
в монастыре, и у варниц, и у мельниц, и на рыбных промыслах по рекам на заборех
и по тонях, и на всяких монастырских рыбных и звериных промыслех, и с удебных
судов на море, и с покрученников отпуску, дани и оброков имать на них не
велено, нигде, ничего»;
- «Також и к городовому делу
им, в Колском остроге, стрелцов и
казаков и деловых людей давати не велено ж; а коли лучится городовое и
острожное дело, и им давати шесть человек деловцов со всех своих угодий и
промыслов»;
- « велели ему строителю Сергию
Кайдалову с братьею, или кто впред в том монастыре иный строитель или игумен и
братья будут, владеть им к их Печенскому монастырю, против тогож, как указано
им владеть в прежних жалованных грамотах; и с тех со всех их монастырских
угодей, которые в сей нашей Великого Государя жалованной грамоте описаны, и с
лодей, которые приходят в монастырь и к варницам по соль и привозят в монастырь
и в усолья всякие хлебные запасы, и с
лодейных козаков поголовного и явки, в Колском остроге, и в волости в
Кандалакше, и во всех Поморских волостях, и с звериных ловель, и луковые
пошлины, с монастыря и с их монастырских крещеных Лопарей и с казаков, которые живут в монастыре, и
у варнице, и у мельнице, и на рыбных промыслах, по рекам на заборех и по тоням,
и на всяких монастырских рыбных и звериных промыслех, и с удебных судов на
море, и с поркчеников отпуску, дани и оброков и никаких податей, и таможенным
головам и целовальником и всяким пошлинным людем танги, пошлин и явки, и
хозяйского, и с осночей поголовного, и с монастырских хлебных и с иных со
всяких годовых запасов, которые они купят про монастырской обиход, а не на
продажу, и с соли, и с рыбы, и с сала, и со всяких с Немецких и с Лопских
товаров, с покупки и с продажи, и приезжих и отъезжих и всяких пошлин, мимо
того, как из прежних жалованных грамот о том писано выше сего, с них не имать».
При внимательном прочтении
документа, можно сделать выводы о том, что казаки того времени (1675 год) жили
и в Кольском остроге, и в волости Кандалакша, и во всех Поморских волостях. В
грамоте, кроме того выделена особая категория «лодейных казаков», перечислены места расселения казаков, указан
род их занятий.
Запись вкладной книги
Кандалакшского монастыря 1682/83 г. раскрывает социальный статус церковного старосты
Ефрема Пахомова, Так, Ефрем именуется во
вкладной записи «кандалакшаниным…казачком». Одной из граней социального положения
Ефрема Пахомова являлось представительство в одной из должностей в структуре управления Кандалакшской волости. Должность
церковных старост, выступавшей, по сути, контролирующей инстанцией общины за церковным
имуществом и расходованием церковных средств, существовала на широком пространстве
волостных миров Русского Севера и Сибири. В случае с Ефремом Пахомовым можно видеть
и те источники дохода, которые, по всей вероятности, являлись основой экономического
благосостояния. Они, как следует думать, состояли из участия в наемном труде на
монастырских промыслах (соляной, рыбный) и других видах работ, связанных с обслуживанием
нужд Кандалакшского монастыря.
В Соловецких летописях
отмечено также о том, что в 1613-1615 годах Кандалакшу разоряли так называемые «литовские
и польские черкасы», которые были известны как «воровские казаки».
В 1774 и 1775 годах в Колу
было сослано 13 человек казаков, причастных к пугачевскому бунту. Между ними
находился и Федор Пироговский, который был в пригороде Осе воеводою и, по указу
Императрицы Екатерины II, «за изменическия его вины, лишен дворянства, наказан
кнутом и сослан в Кольский острог».
Об остальных 12 казаках,
сосланных в Колу за участие в пугачевском бунте, сохранились следующие предания
между Кольскими старожилами, основанные на рассказах этих ссыльных:
«Все они, принадлежащие к
сибирским казакам, были арестованы и подвергнуты допросам с пытками, по
оговору, за то, что знали и не доносили правительству о появлении в их
местности Пугачева, выдававшего себя за императора Петра III, но последнего они
не видали и участия в возмущении не принимали, хотя, по разнесшейся в
казачестве молве, и верили тому, что Пугачев не самозванец. Когда бунт был
усмирен, их отправили в Москву и содержали в цепях, с прикованными назад руками
к стене. Пугачева они увидели в первый раз тогда, когда его привезли на лобное
место, куда и они были выведены. Все эти ссыльные казаки были водворены в Колу
без жен и детей, оставшихся на месте, и потому многие из них женились в Коле и
приписались в кольские мещане или в крестьяне в лопарских погостах. Никто из
них не был возвращен на родину».
Деятельность казаков на
Крайнем Севере нашла свое отражение и в народных сказаниях местного населения –
саами (лопарей). В одной из сказок о лопине-богатыре упоминается старик-казак,
живущий вместе с саамами.
Казаки упоминаются и как
помощники поморов на их рыбных промыслах в трудах писателя Василия Ивановича Немировича-Данченко.
При строительстве Мурманской
железной дороги в 1915 – 1916 годах для охраны пленных также привлекались
казачьи формирования, численностью до 1000 человек.
В 27 лагерях
ГУЛАГа в Мурманской области в годы Советской власти побывало немало казаков.
Этот вопрос еще ждет своего отдельного исследования. Немало потомков казаков
приехали на освоение Крайнего Севера и остались здесь на постоянное жительство.
Только в 90-е
годы ХХ века началось возрождение казачества и на Крайнем Севере. Вывод: на
Крайнем Севере на территории Кольского полуострова казаки известны с 1591 года,
только вследствие малочисленности всего населения Заполярья здесь не могли
сложится войсковые и экономические сообщества казаков.
История
казаков Крайнего Севера насчитывает уже более 420 лет.
Алёшкина Е.А.
Студентка Санкт-Петербургской
Государственной Академии
Ветеринарной Медицины
|
